Сорокалетье – вот рубеж извечный,
Попутный ветер был, теперь он встречный.

И помни, что уменье что-то скрыть
Порой ценней уменья говорить.

Не думай, как бы ни был ты велик,
Что ты всего достиг и все постиг.

Какой бы суть предмета ни была,
Все, что колеблется – источник зла.

Тем, кто не знает, я скажу по чести: язык карают с головою вместе.

Торговец умельца обманет при счете.
Умелец торговца – в оплошной работе.

Эти афоризмы нам остались в память от тюрка Юсуфа Баласагуни (1015/10 – ?) – поэта и энциклопедически образованного ученого который служил в должности хасс-хаджиба (главы придворного штата) при дворе Караханидских правителей.

«Кутадгу билиг» – дидактическое произведение, написанное им, в котором автор выявляет основные принципы разумного правления, определяет нравственные приоритеты и духовные ориентиры.

Но это не «наука управлять», не сборник инструкций монарху, а именно «Наука быть счастливым» (один из вариантов перевода названия поэмы): в произведении Баласагуни акцентирована цель управления – создание справедливого общества и достижение человеком личного счастья.

«Кутадгу Билиг» — первое произведение, написанное на языке древних тюрков и полностью сохранившееся. Многие тюркоязычные народы по праву могут считать это произведение истоком или первым шедевром своей письменной литературы.

Да, книг у арабов, таджиков немало,
А нашею речью сия – лишь начало.
Кто мудр, эту книгу оценит с почтеньем, –
Лишь тот ценит знанья, кто зрел разуменьем.

Повествуется о том, что сам Айтолды и есть Счастье

Однажды, один, был в раздумье элик, 
И, позван, вошел Айтолды в тот же миг.

Вошел Айтолды и стоял, ликом светел,
Элик ему сесть повелел и приветил.

Садясь, протянул он ступни своих ног,
Потом, их поджав, сел, спокоен и строг.

Поведал элик ему думы правдиво,
Ему Айтолды отвечал преучтиво.

Элик, светел ликом, был весел и рад,
Но тут Айтолды вдруг сощурил свой взгляд.

Элик, изумленный, пресек свое слово,
Но тут Айтолды вдруг сощурился снова.

И вновь продолжал свои речи элик,
А тот, и ответствуя, морщил свой лик.

Элик, изумлен, оглядел его разом -
Ведь он уже знал его мудрость и разум.

Элик посмотрел, добрым чувством влеком,
Но вдруг Айтолды отвернулся челом.

Элик помрачнел и сказал уже строже:
"Незрелые действия мужу негожи.

В доверье моем, видно, впал я в изъян,
И чем пред людьми оправдать мне обман?

Сказал некий муж с разумением зрелым:
"Спешащим – раскаянье будет уделом".

При спешке возможен ли добрый исход?
К поевшим незрелого хворь пристает!

Поспешность в поступках – заблудшим присуща,
Размеренность в действиях – лучшим присуща.

И я поспешил: не изведав твой нрав,
Я дал тебе службу, тебя не познав.

И сколько бы беки рабам ни радели,
Рабов проверять надо службой, на деле.

Проверь их сперва, испытанье наладь,
Потом уже будешь ценить-отличать!"

Вопрос Айтолды к элику

Сказал Айтолды: "О элик благодатный,
За что мне в немилость твой гнев непонятный?

Неведом мне грех мой, – скажи, не гоня,
Потом ты услышишь ответ от меня.

Казни, если грешен, все пытки испробуй,
А если я прав, не черни себя злобой!

Услышь, что поведал об этом мудрец, –
И образ – слова его и – образец:

"Слуга оплошает – призвать его надо,
Узнать, в чем причина его недогляда.

Виновен слуга – накажи его строго,
Невинен – ему подобает награда"".

Ответ элика Айтолды

В ответ было гневное слово элика:
"Глупейший из всех ты невежд, горемыка!

Взгляни на себя – кем почет тебе дан,
Откуда пришел к тебе знатный твой сан?

А был ли ты верным слугою? – Нимало!
Помог ты мне службой благою? – Нимало!

И я не по чину возвысил тебя,
Дал должность – и ты же дерзишь мне, грубя!

И ноги ты выпятил здесь не по чести,
Ответствуй: тебе ли сидеть в этом месте?

Я слушал тебя, обращал к тебе речь,
Ты мною, сощурясь, посмел пренебречь!

Смущенный, вел речь я, простив тебе это,
Что ж ты отвернулся? – хочу я ответа.

Ты что же – не понял речей моих суть?
Приближен ты к беку – почтителен будь!

Отец твой и мать разве не дали сыну
Понятья, что ты не чета властелину?

Не он ли поставил тебя над людьми?
Смотри, берегись и гордыню уйми!

Ведь беки – огонь, от огня будь подале:
Подступишь с запалом – сладишься в запале!

Не следуй беспечности, беки – огонь,
Коснешься – сожжешься, уж лучше не тронь.

Все беки – что пламя, их гнев – наготове:
Срубает он головы, жаждет он крови.

Чем больше смотреть, тем страшнее их вид:
Бесстрашных – и то грозной силой страшит!"

Айтолды рассказывает элику о свойствах счастья

"Я понял, – с улыбкой сказал Айтолды, –
Велишь говорить – так послушай и ты.

Я суть этих дел разуменьем постиг,
И ты бы теперь в происшедшее вник.

Предстал пред тобой я, и не обессудь:
Все то, что ты видел, и есть моя суть.

Велел ты мне сесть – не как должно я сел,
Пойми: "Нет мне места", – сказать я хотел.

Хотел я дать знак, протянувши ступни,
Что вот, мол, с чем схож я, – на это взгляни.

Как ноги всеместно, бессменно идут,
Так мне, знаку Счастья, неведом приют.

Зажмурившись – только успел ты взглянуть,
Я тоже хотел показать мою суть.

Ведь я, как и Счастье, подобен слепым:
Кто водит меня, я иду вслед за ним.

Я чинно тебе отвечал, а потом
На добрый твой взгляд отвернулся челом.

И этим я мнил проявить мою суть:
Изменчив мой норов, не верь мне ничуть.

Хранит речи мудрые тюркский язык, –
Послушай, что молвил премудрый старик:

"О счастье познавший, ты счастью не верь:
Тебе бы не знаться с напастью, – не верь!

Ведь счастье, как реки и речи, течет:
На свете извечен их круговорот.

Изменчиво счастье, обманчиво, зло:
Вспорхнет – и умчалось, скользнет – и ушло"".

Вопрос элика к Айтолды

"Я понял, – элик отвечал, – твою речь, -
Сумел, повинившись, ты честь уберечь.

Скажи мне теперь, чем ты славен-велик,
Хвастливо вещал о тебе твой язык!"

Ответ Айтолды элику

"Дарами, – сказал Айтолды, – я богат,
Мужам от меня много благ и отрад.

Годами я молод, в деяньях – высок,
Богатству и власти я – верный исток.

Чиста моя суть, и прекрасен мой лик,
Всего я, что было желанно, достиг.

Где б ни был я, все мои цели просты,
Свершаются сами желанья-мечты.

Со мной – все блаженство, все блага – со мной,
А тяготам путь предуказан иной.

Все чуждое мне – в самой сути мертво,
Кто мне покорится – достигнет всего.

Мне зла пожелавший погибнет от зла,
Хотящий попрать меня – попран дотла.

Дорогие читатели!

Предлагаемые вашему вниманию бейты из «Науки быть счастливым» написаны очень давно – ровно 926 лет назад. Это – первое целиком сохранившееся, дошедшее до наших дней авторское произведение, написанное на языке древних тюрков, которое по праву можно считать истоком письменной литературы татарского народа. И кроме того, «Кутадгу билиг» – высокохудожественное творение, и доныне отвечающее самым изысканным вкусам и не утратившее своих достоинств.

Что касается самого Юсуфа Баласагуни, то он не только один из крупнейших поэтов средневековья, но, как видно из его книги, – высокообразованный человек, тонкий знаток человеческой души, не боявшийся подвергать критике общество, в котором он жил, философ, глубоко проникший в смысл бытия, ученый-энциклопедист, сведущий и в астрологии, и в медицине, и в народных играх, обычаях и обрядах, и в шахматах, охоте, и во многих сферах человеческой деятельности. Но обратимся к великолепным строкам поэта. Его поэма открывается гимном пробуждающейся природе-весне, как началу обновленной, счастливой жизни:

С Востока дует ветер, открывая
Весны дорогу,как дорогу рая.
Прошла пора туманов и ненастья,
Весна взяла свой лук с колчаном счастья.

Или:

Зло, что огонь возникает на пути –
И путнику его не обойти.
Но словно пламень все кругом губя,
Зло пожирает и само себя...
Злой человек – земли недолгий гость
Его сжигает собственная злость.

Или:

Невежда, сидя на высоком месте,
Высокий сан низводит до бесчестья,
А мудрый муж, сидящий к двери близко,
Возвысит место, хоть оно и низко.
Где б место ни было отведено,
Мудрец его украсит все равно.

А разве не поэтичны и не заставляют задуматься о быстротечности нашей жизни, к примеру, и такие места, где седой Юсуф, сожалея о прошедшей молодости, говорит о старости:

Был я строен, был тонок и упруг –
Теперь кривой, я согнут, словно лук...
Чего ж добился я: богатства, благ?
Нагим явился и уйду я наг!...
Где, молодость моя, твои следы?
В каких краях взрастила ты сады?
Звезда былого вспыхнет вновь едва ль:
Явилась старость, а за ней печаль...

Приведенные бейты, как впрочем и вся поэма, звучат как афоризмы. Это – кладезь непреходящих, говоря современным языком, общечеловеческих ценностей. Здесь заключена разгадка их долголетия, которая коренится в погруженности в духовный мир, принципы, образ жизни тюркских народов.

В самом деле: уже давно исчезло с лица земли то Караханидское государство, где жил Юсуф, исчез и древнеуйгурский язык, на котором писалась книга, а бейты живы и сегодня, когда мы стучимся в новый, XXI век. Ученым еще предстоит много поработать, чтобы точнее определить язык бессмертной поэмы, найденной лишь в начале нынешнего столетия. Конечно же, в первую очередь, требуется издание этого уникального произведения на татарском языке, как впрочем, и Древнетюркского словаря современника Ю.Баласагуни Махмуда Кашгари – «великого тюрколога из тюрков". В этой связи нельзя не упомянуть о том огромном вкладе, который внесли в изучение указанных трудов крупные ученые-тюркологи Заки Валиди Тоган (10.XII.1890 – 20.VII.1970), Рашид Рахмети Арат (15.V.1900 – 24.XI.1964), проживавшие в Турции. Так, «Кутадгу билиг", изданный Аратом на турецком языке, по-праву считается одним из лучших в мире переводов. Хотелось бы, чтобы Академия наук Татарстана, наконец-то, обратила свои взоры на эти великие памятники письменности древних тюрков. Работа по воссозданию на татарском языке столь значительных и до сих пор практически неизвестных широкому татарскому читателю сочинений тюркоязычной литературы – ее святая задача.

На страницах нашего журнала будет продолжена публикация глав поэмы «Кутадгу билиг» («Наука быть счастливым»), надеемся, и в переводе с языка подлинника – древнеуйгурского на татарский; язык. Читатель сможет также познакомиться с фрагментами Древнетюркского словаря Махмуда Кашгари, касающимся древних общетюркских традиций, обычаев, обрядов, игр и спортивных состязаний.

Редакция

ВСТУПЛЕНИЕ

Благодарение и слава Аллаху – всевышнему повелителю нашему! Он создал землю и небо и всем живущим дал пропитание. Он делает то, что желает, и повелевает, как соизволит. Безграничная хвала избранному из друзей и пророков – пророку Мухаммеду и его сподвижникам. Да осенит их благово-ленье Аллаха!

Эта книга достойна зваться книгой почтенной. Строки ее украшены стихами мудрецов Чина и притчами ученых Мачина^I. Читающий и разумеющий эти мудрые страницы станет совершеннее.

Ученые Чина и Мачина согласны, что на Востоке, в землях Туркестана, на языке бограханидов, никто и никогда доселе не слагал книг, подобных этой.

В какую бы из земель ни попало это сочинение, ученые и мудрецы ценили высокое искусство и красоту, заключенную в нем. Мудрецы разных народов давали этой книге свои уважительные названия.

Мудрецы Чина назвали ее «Правила благочиния государей», ученые Мачина нарекли ее «Благополучие держав», в восточных царствах дали ей название «Украшение правителей», иранцам известна она как «Наука быть счастливым». Некоторые называют эту книгу «Книгой советов царям", а на землях тюрков имя ее «Кутадгу билиг».

Писавший эту книгу – муж просвещенный и достойный, родом из Бала-сагуна. Свой труд завершил он в Кашгаре и представил его табгачу^II Бограхану, за что владыка наградил и возвеличил сочинителя, пожаловав ему почетное звание хас-Хаджиба^III.

И стал скромный сочинитель прозываться с тех пор Юсуфом хас-Хаджи-бом.

В основе книги этой лежат четыре высоких и дорогих понятия: первое -Справедливость; второе – Счастье; третье – Ум; четвертое – Довольство.

Каждому из этих понятий сочинитель дал имя мужа. Справедливость он назвал Кюн-Тогды-элик^IV и сделал его властителем. Счастье сочинитель назвал именем Ай-Толды и возвел его в сан визиря. Ум назван именем Ог-дулмыш, он – сын визиря. Довольство, именуемое Одгурмыш, автор сдедал братом визиря. Между этими четырьмя мужами ведутся беседы; они задают вопросы друг другу и дают на них ответы.

Да откроется сердце читающего, да станет светлее у него на душе, чтобы он помянул сочинителя в своей святой молитве, если пожелает этого великий Аллах, лучше и безошибочнее нас знающий, чему быть.

I Чин и Мачин – старинные названия Китая и Индокитая.
II Табгач – глава караханидского дома, хан ханов.
III Хас-Хаджиб – высокое придворное звание.
IV Элик – титул удельного правителя в Караханидском государстве

Единый бог – хвала ему и честь! –
Был ранее всего, что в мире есть.
Лишь он один – создатель совершенной
Всего, что существует во вселенной.
Всех на печаль обрек наш властелин,
На свете беспечален бог один.
Всем, кроме бога, надо пить и есть,
А всех так много, что не перечесть.
Да будет славен бог наш всемогущий,
Дающий пищу всякой твари сущей,
Судящий по законам непреложным,
Кому великим быть, кому ничтожным.
...Сии листы, где труд мой и страданье,
Для понимающих – источник знанья.
Здесь, среди слов моих, как украшенья,
Блистают разных мудрецов реченья.
А если нету многого, ну что ж,
Благодари за то, что здесь найдешь!
Ценили мной начертанные строки
Едва ль не все владыки на Востоке.
В их тайниках, соседствуя с казной,
Лежат листы, написанные мной.
Пусть золотое слово мудреца
получит сын в наследство от отца.
Читатель этих строк иль переписчик
Немало пищи для ума отыщет.
Он все запомнит, прочитав хоть раз,
Ведь в этих главах голос мой и глаз.
Известно людям Чина и Мачина,
Что эта книга – в мире книг вершина,
Все знающие знают, что Восток
Еще не создавал подобных строк.
Кто разумеет, что на свете ценно,
Приметит эту книгу непременно.
А пред глупцом, который чужд наук,
Ее не раскрывай, хоть он и друг...

Глава говорит о прелести весны и воздает хвалу Богра-хану^I

С Востока дует ветер, открывая
Весны дорогу, как дорогу рая.
Прошла пора туманов и ненастья,
Весна взяла свой лук с колчаном счастья.
И кажутся наряднее, чем прежде,
Долины в новой дорогой одежде.
В саду, листвой весеннею одетом,
Смешалась зелень с розоватым цветом.
Как будто караваны из Китая
Прошли, цветные ткани расстилая.
Ждет пахаря простор полей покорных
С немой мольбой о благодатных зернах.
И обдает нас ветер необычным
И мускусным дыханьем, и гвоздичным.
Вот пролетела стая диких уток,
По небу пролагая первопуток.
Вдали с гортанным криком протекли
Верблюжьим караваном журавли.
Красавиц наших переняв повадки,
Друг друга кличут нежно куропатки.
На поле опускается проворный,
Увидевший добычу ворон черный.
И где-то сиротливый соловей
Поет тоскливо о любви своей.
Бывает так, что, брови вдруг нахмуря,
Слезой весна смывает пыль с лазури.
И устремляют взгляд свой удивленный
Цветы на этот мир преображенный.
Весною мир счастливый, не скорбя,
Разглядывает самого себя.
Уверен я, что в это время года
Свои красоты познает природа. ...
Все это было нынешней весной,
Заговорила вдруг земля со мной.
- Проснись, – она сказала, – хоть на миг,
Чтоб видеть Богра-хана светлый лик.
Я десять тысяч лет ждала, вдовела,
На белый свет без радости глядела.
Но ныне мне хранитель богом дан –
Великий повелитель Богра-хан.
Согретая надеждой и любовью,
Я сбросила свои одежды вдовьи.
Сверкнула молния, прорезав мрак,
Когда властитель развернул свой стяг.
Поля, когда властитель молвил слово,
Блистаньем молний озарились снова.
Сиянье солнца и ночных светил
Своею славой Богра-хан затмил.
Аллах, дай силы, помоги советом
Тому, кто правит нами в мире этом.
Пусть счастье бека и простолюдина
Цветет в сиянье славы властелина.
Дай хану вместе с троном счастье, боже,
Ведь трон и счастье не одно то же.
Пусть счастье, что не всем служить готово,
У ханской двери ожидает зова,
Усердием и добротой своей
Врагов пугая, радуя друзей.
С тех пор как миром хан великий правит,
Мир процветает и владыку славит.
Земля пред ним свои раскрыла недра,
Чтоб все добро он людям роздал щедро.
Цветок в полях, в лесах и зверь, и птица –
Все тянется к владыке и стремится.
Коль хочешь ты увидеть облик счастья,
Пусть примет хан в твоей судьбе участье.
Чтобы увидеть облик доброты,
Приди к нему, вглядись в его черты.
Захочешь знать, где обитает разум,
Приди к царю внимать его рассказам.
...В числе земных даров тебе на суд
Читающий, я отдаю свой труд,
Мой скромный дар, но дар непроходящий,
Что назван книгой, счастье приносящей.
Прими бесценный дар мой и прочти,
Его подаркам тленным предпочти.
Знай, быстротечно все, что нам дается,
Навечно только слово остается.
На сих листах владыку я прославил,
Существовать в веках его оставил.
Великий бог, опорою во всем
Для хана будь в пути его земном.
Пусть дождь в степях посевы поливает,
В садах сухое древо оживляет.
Дай хану счастье, озари дорогу,
А недруг сам пусть чахнет понемногу.
Пусть будет хан твоих щедрот орудьем,
Пусть он живет, даруя счастье людям,
Пока земля, где смертным жить и тлеть,
Не превратится в огненную медь.

I Бога-хан – правитель Кашгара, полное имя которого Табгач Кара-Хакан Абду-Али Хасан-ибн-Сулейман-Арслан-Кара-Хакан.

Юсуф Хас-Хаджиб Баласагунский.
Наука быть счастливым.